За последние 50 лет Европа сталкивалась с острой нехваткой энергоресурсов и перенасыщенностью рынка, с масштабными кризисами… Но отношения Европы и России в газовом секторе оставались практически неизменными. Почему эта модель экономической взаимозависимости столь устойчива и не подвержена влиянию геополитики, объясняет политолог Тейн Густафсон в книге «Мост».
Сила связи: почему политика не сказывается на торговле газом между Россией и Европой (The Nature, Великобритания)
Тейн Густафсон утверждает, что трубопроводы способствуют стабильности
03.12.2019
Эндрю Моравчик (Andrew Moravcsik)
Многие полагают, что именно геополитика является двигателем торговли энергоресурсами между Россией и Европой. Считается, что каждая из сторон стремится использовать газ и нефть, чтобы повлиять на другую сторону в ходе масштабной силовой политической игры, и создается впечатление, что Россия одерживает верх. В настоящее время Евросоюз импортирует почти 40% потребляемого им природного газа из России. В течение нескольких десятилетий специалисты в области национальной безопасности настойчиво рекомендовали европейцам любой ценой уменьшить их зависимость от импорта российского газа. Недавно горячие споры вокруг «Северного потока — 2» — второго российского газопровода, пролегающего через Балтийское море и ведущего в Германию, — заставили американских конгрессменов пригрозить введением санкций.
Политолог Тейн Густафсон (Thane Gustafson) оспаривает эту точку зрения в своей книге под названием «The Bridge» («Мост»). Он утверждает, что торговля газом отражает медленно меняющиеся модели спроса и предложения, которые в свою очередь являются следствием поступательных изменений в технологиях добычи, перекачивания и потребления горючего топлива. В результате возникает модель необыкновенно устойчивой экономической взаимозависимости, которая не подвержена воздействию геополитической обстановки.
Технологии добычи и поставки топлива открыли доступ к советским газовым месторождениям в 1960-х годах, а необходимость восстанавливать Европу после войны обуславливала довольно высокий спрос. В результате торговля газом между Востоком и Западом стала неизбежной. С тех пор Россия неизменно хотела поставлять свой природный газ в Европу, а Европа хотела его покупать.
За последние 50 лет Европа сталкивалась с острой нехваткой энергоресурсов и перенасыщенностью рынка, с масштабными политическими кризисами от Польши до Югославии, с распадом Советского Союза и расцветом авторитарного государства президента Владимира Путина, с войной на Украине и других странах, с масштабными экспериментами по дерегуляции, с подъемом движения в защиту окружающей среды. Однако отношения между Европой и Россией в газовом секторе оставались практически неизменными. Это объясняется тем, что перемены происходят крайне медленно в силу трех факторов: доказанные запасы природного газа, общий спрос на энергоресурсы и инвестиции в физическую инфраструктуру, которая связывает Европу и Россию.
Книга «The Bridge» представляет собой скорее обзор, нежели результат оригинального исследования. Тем не менее, она предлагает читателям хорошо написанную, осмысленную и объективную историческую интерпретацию этих современных экономических отношений. В этой книге отношения между Востоком и Западом в сфере торговли газом разделены на три четких периода.
Первый период начинается примерно в 1960 году вместе с распространением транспорта и использования природного газа Европе, которое первоначально было ограничено небольшими сетями местного уровня в Италии и Нидерландах. При поддержке американских экспертов европейцы начали рассматривать возможность строительства газопроводов, ведущих в Европу из Сибири, и открыли Советскому Союзу доступ к западному промышленному оборудованию, инвестициям и техническим ноу-хау. Косность коммунистической системы привела к тому, что для начала поставок газа потребовалось около 10 лет. В конце концов российский газ все же прибыл Европу — сначала через терминал в Австрии.
Второй период начинается в 1970 году, когда увеличилось количество российского природного газа, поставлявшегося в Европу. Уровень потребления газа в Европе быстро рос: газ оказался более дешевым и более безопасным для окружающей среды видом топлива, нежели уголь и нефть. Другие страны, в первую очередь Великобритания и Норвегия, добывавшие газ в море, тоже создали высоко централизованные системы для разработки месторождений и перекачивания газа. Тем не менее, огромные российские запасы достаточно дешевого газа обладали сравнительным преимуществом, и со временем Россия стала поставлять почти половину всего газа, который потребляли европейские страны, в первую очередь Германия и Италия.
Этот период, как пишет Густафсон, демонстрирует исключительно стабильную природу этого типа международного экономического сотрудничества. На строительство газопроводов требуются десятилетия, а затем они работают еще несколько десятилетий, зачастую регулируемые всего одним или двумя долгосрочными контрактами. Физическое, осязаемое соединение между производителем и потребителем «автоматически формирует взаимную зависимость», пишет Густафсон. Более того, поскольку газопроводы по своей природе централизованы, они способствуют доминированию монополий на рынке — в 1970-х годах такими монополиями были советское Министерство газовой промышленности и европейские национальные или региональные энергетические предприятия. Природный газ — или что-то, что переправляется по фиксированной инфраструктуре, — становится «товаром, формирующим отношения»: инвестиции, личные контакты и доли на рынках следуют за технологиями.
Именно поэтому, как утверждает Густафсон, торговля газом между Востоком и Западом оставалась невосприимчивой к изменениям геополитической обстановки. В 1968 году, вскоре после вторжения советских войск в Чехословакию, Австрия приняла первые партии российского природного газа. В 1981 году, когда продемократическое движение «Солидарность» в Польше спровоцировало введение военного положения, администрация США под руководством президента Рональда Рейгана ввела санкции на экспорт технологий строительства трубопроводов. Она могла себе это позволить, так как она практически никак не участвовала в торговле энергоресурсами между Востоком и Западом.
Тем не менее, несмотря на эти политические волнения по-настоящему заинтересованные круги действовали иначе. Советский Союз разработал собственные альтернативные технологии сжатия и перекачивания природного газа — ключевые технологии в процессе транспортировки газа, — а Европа продолжила продавать те технологии, которые Советский Союз не смог самостоятельно разработать.
Третий период начался примерно в 1990 году. Геополитическая ситуация становилась все менее управляемой. В 1991 году Советский Союз распался. Министерство газовой промышленности превратилось в огромную государственную корпорацию Газпром, которую затем приватизировали. Путин, ставший президентом в 2000 году, вернул Газпром под контроль государства. Кроме того, Россия спровоцировала целую серию вторжений и конфликтов в Грузии, Молдавии, Сирии и на Украине. Запад ответил на это введением санкций — ограничения на инвестиции и экспорт важнейших военных и гражданских технологий, а также на инвестиции в энергетический сектор. Контрсанкции, введенные Россией, были направлены в первую очередь против экспорта западной сельскохозяйственной продукции. Не так давно Россия попыталась оказать влияние на ход выборов в западных странах и прибегла к инструментам кибервойны. Тем не менее, природный газ продолжает бесшумно течь по газопроводу, связывающему Восток и Запад.
В книге анализ современного этапа сосредоточен вокруг еще одной потенциально разрушительной перемены, а именно вокруг нового регламента Евросоюза. Густафсон делает особый акцент на том, что 30 лет назад Европейская комиссия начала активно настаивать на открытии европейского энергетического рынка для большего числа игроков. Директивы делают цены более прозрачными и единообразными и вынуждают компании поставлять газ в другие страны. В то же время Еврокомиссия сегодня действует гораздо настойчивее, чтобы ограничить влияние монополий и картелей, а либерализация рынков в отдельных странах привела к подъему новых корпоративных игроков.
В целом эта скоординированная политика Евросоюза укрепила позиции Европы. Россия не может использовать эмбарго и сегментацию рынка, чтобы эксплуатировать отдельные страны. А Газпром — который до сих пор обладает практически полной монополией на российский экспорт, хотя он уже теряет свою долю на внутрироссийском рынке, — не может занять доминирующее положение в Европе. Это весьма значительная и, с точки зрения Запада, положительная перемена.
Тем не менее, довольно трудно отчетливо увидеть, как именно политика Евросоюза изменила торговлю газом между Европой и Россией каким-либо фундаментальным образом. Страны-экспортеры и страны-импортеры смогли найти способы сохранить контроль над своими рынками. Как бы то ни было, анализ Густафсона, очевидно, показал, что основным результатом консолидации Евросоюза стала защита взаимовыгодного экономического статуса кво от дестабилизации.
Ближе к концу своей книги Густафсон пишет о долгосрочных угрозах, которые он в конечном счете отвергает. Длящийся уже 20 лет конфликт с Украиной — сначала из-за цен на энергоресурсы, а потом из-за политики — заставлял Россию выдвигать идею строительства новых трубопроводов, которые огибали бы территорию этой соседней страны. Многие обеспокоены тем, что новые трубопроводы, такие как «Северный поток — 2», могут полностью отрезать Украину. Но Густафсон уверен, что, если это произойдет, Киев, который уже постепенно уходит от российского природного газа, найдет себе новых поставщиков.
Другая угроза исходит от новых технологических возможностей для транспортировки топлива — в частности сжиженного природного газа, — которые позволят США импортировать свой газ в Европу. Это, вероятно, создаст альтернативу стабильной политике трубопроводов, хотя переход будет медленным из-за более высоких затрат на внедрение этих технологий. Кроме того, тревога по поводу воздействия на окружающую среду и изменения климата продолжит нарастать, что в долгосрочной перспективе приведет к уменьшению европейского спроса. Тем не менее, в среднесрочной перспективе природный газ будет оставаться доступным, относительно недорогим и более безопасным для окружающей среды источником энергии по сравнению с нефтью, углем и атомной энергией.
Таким образом, главный вывод Густафсона заключается в том, что российский природный газ, вероятнее всего, останется важным энергетическим мостом Европы в будущий мир возобновляемых источников энергии. По его мнению, следующие несколько десятилетий станут «золотым веком газа». Это довольно оптимистичный вывод, поскольку он предполагает, что коммерческие интересы заставят современные страны преодолеть их идеологические и геополитические разногласия.
Первоначально данный материал был напечатан на сайте ИНОСМИ.
Оставить комментарий