Кому санкции нанесли больше ущерба — РФ или ФРГ? И как выйти из замкнутого круга взаимной блокады? DW — о дискуссии, организованной немецкими противниками антироссийских санкций в бундестаге.
Споры о смысле и эффективности санкций ЕС в отношении России за аннексию Крыма и поддержку сепаратистов Донбасса ведутся в Германии практически с момента их введения пять лет назад. В первое время их критиковали главным образом только посткоммунистические и правопопулистские «друзья Кремля», а также лоббисты немецких фирм, работающих на российском рынке. Теперь к ним присоединились и некоторые деятели правящих консерваторов. Например, премьер-министр федеральной земли Саксония Михаэль Кречмер(Michael Kretschmer), а совсем недавно — лидер Христианско-демократического союза (ХДС) в соседней Тюрингии Майк Моринг (Mike Mohring).
В эту пятницу, 27 сентября, критика антироссийских санкций громко звучала в бундестаге. Правда, не в пленарном зале или на заседании какой-нибудь парламентской комиссии, а на панельной дискуссии в одном из боковых помещений. Дискуссию организовали председатель комиссии бундестага по экономике и энергетики Клаус Эрнст (Klaus Ernst) и Восточный комитет немецкой экономики.
Что общего у посткоммуниста и лоббистов большого бизнеса?
Клаус Эрнст — давний противник антироссийских санкций. Бывший профсоюзный функционер представляет в бундестаге посткоммунистическую Левую партию, которую пару лет даже сам возглавлял. Эрнст — неизменный гость на экономических конференциях, которые регулярно устраивает в Берлине «Газпром» и Российское газовое общество.
А Восточный комитет — это влиятельная лоббистская организация, представляющая интересы немецких предпринимателей, имеющих коммерческие связи с российскими партнерами и оперирующих на российском рынке. Замысел организаторов встречи в бундестаге состоял, очевидно, в том, чтобы в очередной раз указать на те, как они уверяют, «огромные» потери, которые несет из-за режима санкций немецкая экономика.
В качестве эксперта они пригласили аналитика из Института мировой экономики в Киле (IfW), опубликовавшего пару лет назад небесспорное исследование, подтверждавшее тезис об особенно негативных последствиях санкций для Германии. Но Юлиан Хинц (Julian Hinz) из IfW таких ожиданий (если они были) не оправдал.
Причина спада — кризис в России, а не санкции
Хинц вывел на висевшие в центре зала мониторы графики, иллюстрирующие спад иностранных инвестиций и экспорта в Россию после 2014 года. При этом, однако, он сам отметил, что нельзя сказать, чем именно был вызван этот спад — санкциями или кризисными явлениями в российской экономике, снижением цен на нефть и девальвацией рубля.
В пользу второй причины свидетельствует еще один представленный экспертом график — данные о российском импорте из стран ЕС и всего остального мира. В 2014-2015 годах произошло резкое его уменьшение как из Евросоюза, так и из других регионов мира, не имеющим к санкциям никакого отношения. «Так что нельзя сказать, — подвел итого Хинц, — что спад в торговле между Россией и странами ЕС объясняется исключительно обоюдными санкциями».
Что же касается финансовых потерь, точнее, упущенной в результате спада в международной торговле выгоды, то есть, потерь гипотетических, то они, по оценке эксперта, составляют для Германии примерно 700 миллионов евро в месяц, а для России — три с половиной миллиарда в месяц. В целом же, если говорить о распределении бремени санкций, то, заявил Хинце, примерно 60 процентов ущерба приходится на Россию, а 40 процентов на все те страны, которые присоединились к режиму антироссийских санкций. И вот из этих 40 процентов самая большая доля приходится на Германию — страну, с которой в прошлом торгово-экономические связи России были особенно обширными.
Объем торговли РФ с КНР вдвое больше, чем с ФРГ
В отличие от Хинца, исполнительный директор Восточного комитета немецкой экономики Михаэль Хармс (Michael Harms) говорил не о монетарных, а о политических и психологических последствиях санкций. Одно из наиболее тревожных, по его словам, это резкое усиление протекционистских тенденций в России. Это ощущают на себе немецкие фирмы даже из сфер, которых не коснулись санкции, — машиностроение, энергетика, программное обеспечение, медицинская техника. Таким фирмам перекрывают выход на российский рынок, сетует Хармс.
Еще один тревожный для ориентированной на экспорт немецкой экономики эффект — разворот России в сторону Китая. Российско-китайская торговля, сказал Хармс, сейчас вдвое больше по объему, чем российско-германская, а ведь всего пять лет назад она была больше, чем у России с Китаем. Он рассказал об одной российской фирме, которая предпочла создать совместное предприятие по производству трансформаторов с китайским партнером только потому, что не была уверена в немецком: а вдруг он через 10 лет окажется под санкциями?
А некоторые немецкие фирмы в свою очередь отказываются от проектов с российскими, потому что не знают, не задействованы ли в запутанных коммерческих комбинациях компании, принадлежащие более чем на 50 процентов российским олигархам, занесенным в санкционный список США.
Из депутатов бундестага, выступавших на дискуссии, кроме самого Клауса Эрнста, были еще трое — бывший министр транспорта Петер Рамзауэр (Peter Ramsauer), сразу заявивший, что со своим негативным отношением к санкциям он в своей фракции консерваторов в меньшинстве, социал-демократ Бернд Вестфаль (Bernd Westphal) и Сандра Везер (Sandra Weeser) из фракции либеральной Свободной демократической партии.
Сандра Везер была единственной, которая напомнила о вопиющем нарушении Россией, аннексировавшей Крым, международного права. Санкциям, считает она, не было альтернативы. «Если каждый начнет претендовать на территории в своих прежних границах, как в случае с Крымом, — заявила Везер, — нам что, Кенигсберг тогда захватывать?».
Так что санкции, с ее точки зрения, были для Запада единственной возможностью выразить негативное отношение к нарушению международного права. А путь к их отмене лежит через реализацию минских соглашений. При этом Везер считает, что отменять санкции можно и поэтапно — по мере пошаговой имплементации этих договоренностей.
Вопрос в том, кто должен сделать первый шаг? Вслух размышляя над этим, Бернд Вестфаль заявил, что первый шаг, первый импульс могли бы дать совместно канцлер Германии и президент Франции. «Они могли бы сказать, — продолжал депутат, — что с российской стороны есть сдвиг, состоялся обмен пленными, есть движение к пунктам минского соглашения, поэтому мы делаем первый шаг, а потом посмотрим, как будет вести себя Россия дальше.
Первоначально данный материал был напечатан на сайте Дойче Велле («Немецкая волна»).
Оставить комментарий